— Сбежала! — выдохнул Сенред, не спрашивая, но утверждая. — Да как же могла она улизнуть никем не замеченная? Когда она ушла? А где были все ее служанки? Что же это получается — и на конюшне никого не было? Почему никто не спросил, куда она отправляется? Почему, на худой конец, нас не предупредили? — Он беспомощно потер лоб и окинул сына хмурым взглядом. — Да и куда ей было бежать, как не к тебе?

Что сказано, то сказано, назад не воротишь.

— Признавайся, ты ее где-то спрятал, а сам явился сюда и разыграл тут бурное негодование, все только затем, чтобы сокрыть свой грех?

— Опомнись, что ты говоришь! — гневно вскричал Росселин. — Я ни разу не видел ее, ни единой весточки от нее не получил и сам ничего не посылал, и ты ведь прекрасно это знаешь! Я только недавно прискакал из Элфорда той же дорогой, какой шли твои люди, и если бы она направилась этой тропой, мы бы наверняка встретились. Неужто ты думаешь, что я оставил бы ее одну посреди ночи, куда бы она ни двигалась — в Элфорд ли, сюда ли? Да если бы я с ней только повстречался, мы бы были вместе — неважно, где!

— Есть ведь и другой путь в Элфорд, не такой, кстати, опасный, — сказал Перронет. — Он, правда, подлиннее, но если ехать верхом, разницы почти никакой, а риска меньше. Если она и впрямь направилась в Элфорд, то вполне могла выбрать этот путь. Едва ли она отважилась бы поехать той тропой, по которой ушли ваши люди.

Голос его звучал надтреснуто и отчужденно, лицо было замкнуто, но он был человек практичный и не желал расходовать энергию на пустые переживания из-за какого-то сопливого мальчишки и его запретных чувств. Его позиции они не угрожали, а это было главное. Он хотел вступить в брак, уговор состоялся и предложение его было принято, и отступать он не собирался. Сейчас же требовалось все силы бросить на то, чтобы вернуть его избранницу в целости и невредимости.

— И то верно, — приободрился Сенред. — Скорей всего, так и есть. Ежели она доберется до Элфорда, с ней все будет в порядке. Но мы все равно пошлем людей вдогонку, не станем полагаться на случай!

— Я сам поеду этой дорогой! — загорелся Росселин и уже рванулся было к двери, но Перронет осадил его, резко дернув сзади за рукав.

— Ну уж нет! Чего доброго вы с ней ненароком повстречаетесь и ищи-свищи тогда обоих! Нет у меня веры к тебе. Пусть уж Сенред сам едет искать свою сестру, а я согласен дождаться, когда она появится здесь и скажет нам, как на духу, что она думает и чувствует. А уж когда все вернется на свои места, будь добр, малец, смирись со своей судьбой и не распускай больше язык.

Росселин терпеть не мог, когда кто-то хватал его за руки, но еще труднее было ему снести «мальца» от мужчины, которому он не уступал ни ростом, ни достатком, а только годами, да еще спокойной, взрослой уверенностью. Он гневно вырвал руку и отступил на несколько шагов, исподлобья глядя на Перронета.

— Если Элисенду найдут целой и невредимой и позволят ей чистосердечно высказать все, что она сама думает и чувствует — она сама, сэр, а не вы, не мой отец, не кто угодно еще, будь то хоть наш сюзерен, хоть священник, хоть король, — тогда я тоже согласен ждать здесь. Но перво-наперво, — и тут он обернулся к отцу и с вызовом и в то же время умоляюще добавил: — разыщите ее, дайте мне увидеть ее живой и здоровой и убедиться, что с ней не обошлись жестоко. Остальное сейчас значения не имеет!

— Я сам поеду! — сказал Сенред, вновь обретя привычную властность, и стремительным шагом вернулся в солар, где он оставил свой плащ.

Но судьбе было угодно распорядиться так, что больше в ту ночь из Вайверса никто не уезжал. Сенред едва успел снова натянуть сапоги, а его грумы еще снимали в конюшне седла с крючьев, как вдруг послышался отчетливый шум, — громкий окрик и ответный возглас у ворот, позвякивание упряжи и гулкий стук копыт по мерзлой земле, — и во двор въехало с полдюжины всадников.

Все, кто был в доме, хлынули к дверям посмотреть, кто это пожаловал к ним в такой неурочный час. Эдред, управляющий и двое его спутников отправились пешком и вернуться, по-видимому, должны были также, а тут, судя по звукам, прибыла целая кавалькада. На улицу потянулись факелы, за ними Сенред и Росселин, по пятам за которым неотступно следовал Перронет, да еще кое-кто из слуг.

На ветру мерцающие факелы то разгорались, то затухали, выхватывая из темноты сильную фигуру Одемара де Клари: он слез с седла и швырнул поводья подскочившему груму. Здесь же были и Эдред, и двое сопровождавших его конюхов — всем троим де Клари распорядился дать лошадей, и наконец еще три всадника из свиты Одемара. Сенред стал быстро спускаться с крыльца, чтобы приветствовать вновь прибывших.

— Милорд, — сказал он, обращаясь по всем правилам этикета к своему давнишнему приятелю и сюзерену. — Я никак не предполагал увидеть вас нынешней ночью, но ваш приезд пришелся как нельзя кстати, и я душевно рад оказать вам гостеприимство. Бог знает, сколько хлопот мы вам доставили, но Эдред уже известил вас; тут произошло убийство. Трудно поверить, чтобы кто-то решился на такое преступление в подвластном вам крае, но, увы! — это случилось.

— Слышал, слышал, — подтвердил Одемар. — Пройдем в солар. Я хочу, чтобы ты рассказал мне все от начала до конца. Как бы там ни было, надо дожидаться утра. — При этих словах взгляд его упал на отлучившегося без его ведома Росселина, который в эту минуту входил в холл. Он тотчас заметил, что тот небывало хмур и замкнут, и снисходительно обронил: — А, и ты тут? Так я и думал.

Было совершенно ясно, что Одемару известна истинная причина, вынудившая Росселина покинуть родимый дом, и то, что он скорее сочувствует пареньку, хотя и не намерен потакать его безрассудству. Он крепко хлопнул юношу по плечу, когда тот поравнялся с ним, и повлек его за собой в солар. Но Росселин заартачился и порывисто схватил своего господина за рукав.

— Милорд, вы еще не все знаете! Сэр, — взмолился он, призывая на помощь отца, — расскажите же милорду скорей, прошу вас! Ведь если она и впрямь поехала в Элфорд, то куда же она запропастилась?.. Милорд, Элисенда исчезла, сбежала ночью, совсем одна, и отец считает, что она, должно быть, направилась в Элфорд — ко мне! Но я сам прискакал сюда короткой дорогой и ее не встретил. Она добралась до вас? Это так? С ней ничего не случилось? Умоляю, рассейте мою тревогу, она приехала длинной дорогой? Она в Элфорде? В безопасности?

— Ее там нет! — впервые услышав об этом новом осложнении, Одемар перевел взгляд с сына на отца и обратно и сразу понял, какие терзания они оба сейчас испытывали. — Мы только что проехали длинной дорогой и не встретили на пути ни одной женщины. Выходит, какую бы из двух дорог она ни выбрала, не ты, так мы, кто-то обязательно повстречал бы ее. А теперь пошли, — сказал он, положив руку на плечо Сенреду. — Давайте-ка сядем, только мы трое, и спокойно во всем разберемся, чтобы к рассвету у нас была какая-то ясность. Мадам, вам лучше пойти отдохнуть, до утра уж точно делать нечего, а с этой минуты я беру всю ответственность за происходящее на себя. Вам вовсе незачем нас караулить ночь напролет.

Ни у кого не могло быть сомнений в том, кто тут теперь распоряжается. Получив распоряжение удалиться, Эмма благодарно сложила руки, ласковым взглядом попрощалась с мужем и сыном и пошла прилечь и попытаться немного передохнуть до рассвета. На пороге солара Одемар еще раз окинул взглядом всех, кто был в холле, — дружелюбно, но в то же время властно, — и дал понять, что больше ни в ком не нуждается. Его глаза задержались на двух бенедиктинцах, незаметно притулившихся сбоку, и, узнав их, он слегка кивнул в знак уважения к их монашескому званию и даже улыбнулся.

— Доброй ночи, святые братья, — сказал Одемар и скрылся за дверью солара, плотно притворив ее за собой. Теперь к растревоженным обитателям Вайверса и их гостю — не желавшему сдаваться без боя жениху — добавился еще и главный хозяин здешнего графства.